— Тварь! — несмотря на предупреждение со всепоглощающей ненавистью прокричал ругательство Ролан. — Хорошо тебе жить, да?! Нужно двести шесть новых рабочих? А каково было бы тебе, когда это твоя кровь начала бы кипеть в жилах?!

Тут Эйтон стиснул его горло так, что разъярённый вампир больше не смог говорить. Лея в замешательстве смотрела на всё это.

Каковой была судьба Ролана? Быть может он так же, как и она когда-то, ни о чём не подозревая шёл на работу? А может с той? Что если дома его ждала жена и дети, а на выходные они планировали пойти в парк? Или, может, у него была любимая девушка, которая теперь решила, что возлюбленный покинул её? А, может, он был одиночкой, и делал карьеру, надеясь, что когда-нибудь, эх? Какой была его жизнь? Каков путь?

— Госпожа Пелагея, что вы прикажете сделать с ним и прочими виновными?

Молодая женщина на миг очнулась и с сочувствием посмотрела на управляющего. Всё было понятно. Он не хотел, чтобы судьба остальных жителей посёлка была сходна с тем, что ждала оступившихся. Однако Лея не могла вымолвить ни слова. Её захватили собственные воспоминания.

Она вдруг вспомнила приёмы в Аджитанте и то, сколько смертей увидела на них. Все они произошли по одной причине — только чтобы порадовать гостей. Обычные забавы знати. Невероятно жестокая кара для кого-то…

Затем перед глазами возник бальный зал герцога и улыбающееся лицо Дзэпара, предлагающего ей самостоятельно казнить свою семью. Тогда ли она была жестока? Или намного раньше?…

«Двести шесть человек. Двести шесть сломанных судеб, — с горькой болью в душе подумала Лея. — Что я готова свершить над ними? Какой кары им ждать от той, что лишила их нормальной жизни и отправила в Ад?».

— Ничего, — шёпотом ответила вслух второй заместитель на заданные самой себе вопросы. И уже более решительно добавила. — Ничего.

— Но…

— Просто проследите, чтобы подобного более не повторилось, — попросила Лея, стараясь не обращать внимания на возмущённые взгляды телохранительниц.

— Позволит ли тогда госпожа действовать в интересах её пожелания? — с некой растерянностью спросил Эйтон.

— Да, — коротко ответила она и почувствовала себя как выжатый лимон. Недаром говорилось, что всё когда-либо возвращается и аукается.

— В таком случае, на примере Ролана Мореля я покажу новообращённым какой участи они избежали благодаря вам, — злобно поглядев на мастера, решительно сказал управляющий. Дайна на это довольно кивнула головой и намекнула:

— Если для казни понадобится помощь Дагна, только скажите.

Они перебрались в новую комнату. Очередного нападения уже не ожидалось. Новообращённых, искромсанных на части, выволакивали куда-то. Видимо, в какие-либо специальные помещения, где те смогли бы восстановиться. Остальные вампиры вернулись на работу. Лишь несколько старейших остались снаружи дома Эйтона, чтобы на всякий случай следить за обстановкой. Демонессы смыли с себя кровь. Лея осталась вполне чистой внешне, но на у неё душе стало крайне тяжело, гадко и противно. Она переоделась в платье. На сорочку попало несколько красных капель, и носить её больше не хотелось.

— На твоём месте я поставила бы этих юродивых на место! — не сдержалась от поучительного возмущения Дарра. Остальные телохранительницы в знак согласия осуждающе посмотрели на свою госпожу.

— Как ты думаешь, Дайна, а что было бы, если бы их задумка удалась? — проигнорировав предыдущую фразу, задумчиво поинтересовалась девушка.

— Ещё спрашиваешь! — фыркнула Кхалисси. — Пусть ты и человек, но ты госпожа. Ты второй заместитель наместника Аджитанта. У тебя статус служащего третьего ранга. Я перечисляю, так как не знаю, как ещё более доходчиво объяснить тебе твоё положение и донести — нынешнее покушение требует жесточайшего наказания!

Подруга не сдержалась, всплеснула руками и воскликнула:

— Вот бездна, как ты не понимаешь, в Аду такое не прощается!

— Ну, а я прощу.

— Тогда прекрасно, что ты любовница Его превосходительства, официально им признанная. Ведь начхать, что ему плевать на тебя, но такого отношения к своей собственности он не потерпит!

В таком гневе Лея Дайну ещё не видела, однако, внутренне содрогаясь от сочетания слов «официальная любовница» и «собственность», девушка смогла отдать свой приказ уверенным и спокойным голосом:

— Значит, Ал’Берит не должен ничего знать. И никто более. Всем понятно?

Её интонация остудила обстановку. Поучения прекратились. Правда, все демонессы одновременно возмущённо фыркнули, но, главное, промолчали. Не стали перечить.

В дверь постучали. Хотя вернее было бы сказать — поскреблись. Очень смущённо и нерешительно. Дайна, закатывая глаза, открыла дверь, не спрашивая у Леи на то разрешения в желании хоть как-нибудь насолить ей. В коридоре оказался управляющий. Уже умытый и переодетый. Его внешний вид вернулся к прежнему состоянию. Разве что выражение лица стало строгим и виноватым.

— Вы что-то хотели, Эйтон? — поинтересовалась Лея.

Вампир сделал низкий поклон, едва не дотрагиваясь лбом до пола, и пролепетал:

— Госпожа, я бы ещё раз хотел принести свои извинения за произошедшее, и понимаю, что власти…

— Если вы не будете распространяться, — перебила его она, — то никто ничего не узнает. Главное, чтобы ваши временные потери в рабочей силе не сказались на итоговом результате работы.

— Благодарю вас, госпожа, — изумление от проявленного великодушия смешивалось с недоверием. — Но почему?

— Потому что это я виновата, — призналась второй заместитель, давая волю своим чувствам. — Это из-за меня было дано указание перенести этих людей сюда, сломав при этом все их жизни и судьбу, — молодая женщина замолчала, собираясь с мыслями, и, посмотрев управляющему в глаза, добавила. — Я не могу забыть, как Ролан говорил про кипящую кровь в жилах. Как становятся вампирами, Эйтон?

— В несколько стадий. Они все болезненны и крайне неприятны, — собеседник, не желая и далее сталкиваться взглядом с Леей, опустил голову. — Но они ничего не стоят одной… Вы когда-либо обжигались кипящим молоком, госпожа?

— Было как-то, — ответила она, хотя толком не припоминала такого. Вспоминалась только пословица, что «обжёгшись на молоке, дуют на воду». Видимо, это было намного больнее.

— А вы пробовали держать в кипящем молоке руку хоть несколько секунд?

— Точно нет, — не будь вампир столь серьёзен, то можно было бы улыбнуться. Уж как-то забавно звучали его вопросы.

— Но могли бы вы представить, каково это, когда достаточно долго кровь напоминает то самое кипящее молоко? Только от боли никуда не деться, ибо и руки, и тело, и шея накрепко прикреплены к столу.

Лея припомнила, как совсем недавно лежала на кровати. А голос Эйтона, полный горечи воспоминаний, не затихал:

— А кровь всё бежит и бежит по венам, сводя с ума, пока в один момент не начинаешь понимать, что вот он конец. Конец всей прошлой жизни. И это на самом деле так. Сердце бьётся вновь, но ты окончательно осознаёшь, насколько удручающее существование тебе предстоит.

— Да. Я знаю, каково это, когда тебя кидают в мясорубку. Когда ставят немыслимые условия и требуют, и требуют… А ты просто понимаешь, что всё равно хочешь жить, — продолжила за него она тихим голосом. Эйтон кивнул, но позволил себе немного поправить.

— Всё равно не хочешь умирать. Потому что наша смерть медленна, и намного мучительнее обращения, госпожа.

— От меня никто ничего не узнает. И, в целом, через пару часов я уеду. Не думаю, что мне удастся заснуть после этих событий, — сказала второй заместитель и мягко улыбнулась. — Но знайте, вряд ли я ещё приеду сюда без всего клана Дагна. Да и, в конце концов, решать вопросы мы можем и по переписке. Во всяком случае, пока ситуация в посёлке не переменится, так будет лучше. И можете не волноваться за жителей. Никаких сокращений в поставках не следует ожидать.

Ненадолго повисла тишина, а затем Эйтон ни с того ни с сего осведомился: